подборка  рифмованных

размышлений по поводу

философии

 

 

ªподготовка к экзамену по философии науки

 

верификации, фальсификации,
столбы демаркации
для аттестации.
время весеннее
беззастенчиво грабили
лакатосы, попперы
и феерабенды.
а где-то рядом
вздыхает море,
студент, расслабься,
anything goes!

 

 

ªэпистемологическое стихотворение

либо все просто, и сложные - мы.
либо все сложно, и слишком просты,
те, кто пытается лесом назвать -
эту заросшую ельником падь:
этот ручей, эти корни травы,
что раздирают мясо земли,
эту слетевшую с ветки пичугу,
бабочек рой, танцующих в круге,
капли дождя в тарелке гриба,
и муравья - королевы раба,
красную туфлю, оставленный след,
девичий труп - муравьиный обед,
запах древесный у мокрой коры,
камни у самого склона горы...
все это лес? или много историй?
сложно до боли. и просто до боли.

 

 

ª как умер кант

"Это прекрасно",
произнес, умирая,
мной ненавидимый Кант.
Словно он вытащил
вдруг из колоды
нет
, не туза,
а скабрезный фант.
Морщил свой нос,
но глаза...
были его спокойны.
"Время" - доктор сказал
вынув часы из обоймы
карманов.
Кант умер.
Молодой соседской служанке
было его не жалко.
Она просто роняла слезы
над луковым супом.
Так пришлось объяснить,
чтобы не выглядеть глупо.

 

 

ª наблюдатели за падением цитаделей

самое сердце этики -
холодное и рациональное
даже в экзаменационных билетиках
сказано - "теория обоснования"

ужасный профессор
циничен и груб.
все сказанное так тихо
селится в складочках губ.

и нет наблюдателей
за падением моих цитаделей
войска покидают свою королеву
"девушка, а что вы еще хотели"?

добродетель.
в английском - синоним силы.
а меня вчера
по губам били...

 

 

ª сердце этики

 

сердце этики где-то здесь
в неуловимых днях октября.
воспоминание.
как теребя
красные-красные галстуки
стояли шеренгой
и даже коленки
дрожали.
ну разве мы знали?
мы верили, что теперь уже точно
мы совершенные
и старшеклассницы на переменке,
из-под кудрявых челок
нам улыбались,
а наши сердечки
стучались
в осеннее небо
"откройте, откройте
мы так счастливы"
если бы умерли
в тот самый момент
стали бы ангелы.
и в кабинет
директора
залетали бы.
получается, что знали мы
уже тогда знали мы, что
самое сердце этики
где-то в этой петле
рыжей петле времени
когда мои персональные демоны
(ульянов-ленин и кьеркегор)
начинают сезон
опавших листьев, сожалений
тоски,
желаний спасти
от ноября
хотя бы эти две красные
ветки шиповника,
ведения хроники
"почему я всех ненавижу",
чтения афиши
"цирк лилипутов
всего одно представление".
пишу, а за окном
дождливое
октябребиение.